Деревенские игры 1940-50-х годов
Конёк-ледянка. Дровяную плаху раскалывали пополам (легче всего и ровнее раскалывалась осина). Запиливали, обтёсывали топором. Седулку вдалбливали и закрепляли. Низ конька намораживали толстым слоем льда. Для этого смешивали снег и воду с навозной соломенной подстилкой. Скользящая поверхность, намороженная таким способом несколькими слоями, была гладкая, блестящая и удароустойчивая. Конёк легко скользил как по плотному, так и по рыхлому снегу. Размер самый разнообразный – от 80 см до метра и более в длину. Катались стоя на задней приступке и держась за ручки стоек. На перекладинку седулки усаживались ребятишки, чаще всего девчонки, которые тоже с утра до вечера бегали по горе.
Ледянка с розвальнями. Изготовляется так же, как и конёк-ледянка. «Полезная площадь» увеличивается за счёт розвальней с оплёткой. Розвальни заполняются соломой или сеном для утепления и смягчения ударов. Катались по одному, по два человека, в зависимости от размеров ледянки.
Салазки с розвальнями. Обыкновенные деревянные гнутые санки на копылках мы дополняли санного типа розвальнями. Для розвальней заранее выискивали в лесу «хвилеватые», клюкой книзу загнутые ёлочки-подростки, обтёсывали и сушили их. Розвальни приплетали к опорным брускам конструкции. Низ выстилался лубом и заполнялся соломой. Катались как в одиночных санках, так и цугом, связывая по три, пять и более салазок
Рулетка. Деревянная платформа – широкая доска – ставится на коньки. Впереди, в отверстие, вставляется руль с коньком. Коньки делали самодельные деревянные, позднее ставили «снегурочки», стальные коньки заводского изготовления с закруглёнными носами. Катались по укатанным дорогам с гор хмелевицких лёжа на платформе. С горы по дороге с ускорением и на громадной скорости уносило чуть ли не на полкилометра. Машин тогда на дорогах не было, а лошади сами нас боялись.
Прыжки с трамплина. Обыкновенного катания с горки и гонок на лыжах в ловилки нам не хватало. В соревновании «кто дальше прыгнет» под трамплином мы укладывали лыжные палки. Рекордным результатом, по хвастливым заявлениям друзей, был прыжок через двенадцать палок (12 метров!) Сомнительно, конечно, а на 5-6 метров я прыгал с трамплина. Но и этого казалось мало, мы ещё и сами укладывались под трамплин. Очень ловкимы прыгунами были у нас в Хмелевицах Борис Менжинский и брат мой Борис Козырев .
Буер. Платформа на лыжах, мачта, реи, парус-простыня – вот и вся конструкция. По ветру да еще весной по насту несло так, что в хмелевицкую гору вносило. На рисунке передок лыж короток – опрокинет. Лыжи были самодельные, выколотые и вытесанные из прямослойной берёзы, широкие – вроде охотничих. Концы мы в бане в котле распаривали, через полок перегибали и оставляли на ночь сушить.
Аэросани. Самодельная конструкция. В начале шестидесятых годов аэросаней еще не было в промышленном производстве. Но самодеятельное «конструкторское бюро» работало вовсю. На таких санях, сконструированных и изготовленных братом Михаилом, мы вдвоём гоняли, правда, по дороге. Конструктор знаменитый Туполев прислал Мише винт самолётный, письмо благодарственное и чертежи аэросаней. В письме мне запомнилось, как известный всему миру конструктор сожалел, что наша промышленность до сих пор не может наладить выпуск таких необходимых для Севера винтовых снегоходов, и благодарил Михаила за энтузиазм и творческую самодеятельность. Винт, многослойно брезентом зелёным проклеенный, долго хранился на чердаке в доме брата в Хмелевицах, потом я видел его на сарае, а потом, уже когда музей открыли, не нашел я ни письма, ни чертежей, ни винта самолётного. И брат не дожил до такой потери. В шестидесятые-семидесятые годы такой вид самодеятельного конструирования стал массовым.
Ледяная карусель. Вмораживали кол, на него надевали колесо от телеги, вставляли жерди под спицы через обод и бегали вкруговую. Коньки разные были, в основном «снегурочки», в начале пятидесятых появились «хоккейки». Коньки закрепляли на валенках ремнями с клячиком.
Штурм снежной крепости. Крепость сооружали все. Потом делились на партии (команды). Наиболее авторитетные из ребят назначались матками. К ним шли попарно и предлагали выбрать, например: свёкла или морковь, дом или баня – в общем, кому что в голову взбредёт, тем и обозначались. Старшие ребята, отслужившие в армии или уже и отвоевавшие, помогали нам правильно обороняться и атаковать. У крепости выставляли боевое охранение – оно и вступало в бой первым. Из крепости выходили подкрепления. Договаривались заранее: ниже пояса не бить, по лицу не бить, упал – выходишь, побороли - выходишь. Никто, конечно, не хотел быть немцами. Ребята подсказали: для тех, кто крепость обороняют, нападавшие были немцами, а для нападавших в крепости сидели немцы – вот и воевали. До ночи, бывало, штурмовали.
Жаркая масленица. Масленку всегда встречали в Хмелевицах костром великим. Ребята, трактористы в МТС, специально для костра отработку из картеров сливали в ёмкости. Мазут мы в центр костра загружали. Дрова, брёвна, столбушки, жерди, колья, ветошь, солома – всё шло на сооружение костра. Костёр стогом громадным выглядел. Вечером, при первых звёздочках, зажигали. Так уж повелось, что с хмелевицкого костра и начиналась масленка. Сразу же вспыхивали костры в Каменнике, в Жеребчихе, в Свече, в Мешкове – во всех окрестных деревнях. И, что интересно, никто нас не ругал за такой «пережиток».
Качели на Пасху. Официально народные и церковные праздники были под запретом. Но на Пасху выставляли зимние рамы, мыли и скоблили избу. Пол, потолок, стены скоблили косарями и натирали хвощом или просто голиками. Около домов убирали мусор, мели дворы и даже улицу. На улице не было ни соринки, ни гвоздя, ни стеклянки – босиком бегали по травке «гусиная лапка». На Пасху завешивали качели. Да не где-нибудь, а на самой горе и обязательно на дереве – на сосне или на берёзе. На этой берёзе Миша, брат, раскачался и когда он был наверху, сучок лопнул. Миша улетел в реку, а девчонка, на другом конце доски, была у земли, так что просто на заднице съехала туда же.
Пасхальные игры. Первый и последний раз видел такую игру в 1945 году. Пасха тогда была 6 мая. Было очень тепло и солнечно (а на 9 мая был снежный ливень). Яйца катали по лотку, выбивая с кона яйца других игроков. Мы этой игрой уже не забавлялись – просто «чёкались» крашенными луковой шелухой яйцами. Однажды я попробовал повторить игру, но яйцо невозможно было прокатить даже на полтора метра – по форме оно овоидное со смещенным центром тяжести, так что по прямой линии оно никак не может катиться. Да и красили, как тогда, так и теперь, только луковой шелухой. Скорее всего, деревянным шаром выбивали с кона раскрашенные деревянные яйца (как ныне выбивают кегли, думая, что катать шары нас научили американцы), а расплачивались натуральными яйцами. Из лукошка или из корзинки, куда все игроки складывались перед игрой. Шары действительно надо было раскрасить, чтобы знать, чей шар вылетел за пределы кона. Яйца в корзинке тоже были со своим «клеймом», чтобы не расплачиваться чужими.